Возвращаясь в воспоминаниях к лету 1980 года, надо отметить, что события, связанные с комплектованием, оснащением и отправкой команды “Карпаты” в Афганистан, развивались с калейдоскопической быстротой. Мы были первыми, поэтому неразберихи в вопросах организационного плана было море… Вначале никто из “каскадеров” "Карпат", насколько я помню, и не помышлял брать на войну гитару. Однако, уже через несколько дней, когда мы проходили “обкатку пустыней” в Узбекистане (на базе Ферганской десантной дивизии), наше мировоззрение несколько поменялось. Ну, во-первых, не все собранные в Ферганской долине подразделения спецназа КГБ (“Кавказ”, “Памир”, “Урал” и др.) были столь аскетичны, как “Карпаты” - у многих имелись с собой музыкальные инструменты (в основном, гитары). Вечерами, перед отходом ко сну, в расположении “Каскада” звучали такие концерты! Во-вторых, случилось трагическое событие – умер Владимир Высоцкий. Естественно, мы с болью вспоминали о нем, пели его песни. В этих посиделках активное участие принимал, конечно, и я, что не прошло мимо внимания соратников по оружию. И вот, во время одной из поездок в Фергану для закупки всякой мелочевки, ребята купили мне в подарок обычную гитару, правда, с рекламным логотипом “Олимпиада-80”. Таким образом, к вылету в Афганистан я уже был во всеоружии.

Надо обратить внимание еще на ряд обстоятельств, позитивно отразившихся в 1980 году на становлении и преемственности “афганского” творчества у нас в команде. Почти все руководство оперативно-боевых групп в “Карпатах” составляли бойцы предшествующего “Каскаду” отряда спецназа КГБ СССР “Зенит”, сыгравшего немаловажную роль в событиях декабря 1979 года. Ребята не только охотно делились полученным боевым опытом, но и… творческими опусами, родившимися у них в отряде. Ведь “Зенит” прибыл в Афганистан за три месяца до декабрьских событий, и у наших коллег было время не только тщательно изучить подходы к объектам, но и набраться творческих впечатлений, положивших основу для дальнейших музыкально-поэтических изысканий. В контексте сказанного – низкий поклон моим соратникам по оружию, невольно ставшим и соавторами первых песен, родившихся в уезде Шинданд. Это – Володя Поддубный, Володя Макаров, Миша Лопатенко, Стас Сахацкий. В числе самых активных сподвижников в написании песен обязательно надо упомянуть и моего боевого товарища Сережу Смирнова, который был просто “кладезем”, ходячей энциклопедией самых разнообразных песен; он же, по сути - первый мой слушатель и критик в одном лице. Когда осенью-зимой 1980-81 годов я записывал первые кассеты и своих, и озвученных мною произведений, Сережа принимал самое активное участие в подготовке и организации этого процесса. Вместе с ним мы составили своеобразную фонотеку постоянно сопровождавших нас в Афганистане характерных звуков. При помощи небольшого, почти постоянно возимого с собой магнитофона мы записали звуки боя и шум боевой техники, молитву в мечети и кремлевские куранты, вой шакалов и многое-многое другое, что, по моему мнению, должно было ассоциироваться с этим периодом нашей жизни. Отдельные звуковые фрагменты, как и планировалось, я впоследствии использовал для заполнения пауз между записываемыми на кассету песнями.

Здесь следует внести ясность, о каких кассетах идет речь. Все кассеты афганского периода, на которых записаны исполняемые мною песни, можно условно разделить на две группы. Первая – это кассеты, которые записывал я сам по определенному сценарию, на хорошей аудиотехнике, без лишних помех и шума, в “студийной”, если можно так выразиться применительно к условиям военного городка, обстановке. Таких кассет в период 1980-1981 г.г. мною было записано три. Вторая группа – это, так называемые, неплановые записи, сделанные моими боевыми товарищами во время посиделок по разным поводам, в том числе застолий и т.п. При этом использовалась различная, в частности, недорогая малогабаритная записывающая техника. Зачастую качество таких кассет оставляло желать лучшего. И те, и другие записи, естественно, тиражировались и разлетались с космической быстротой среди бойцов “Карпат” и окружающих нас воинских подразделений. Кроме того, рядом с нами дислоцировался военный госпиталь, пациенты которого мигрировали и в Союз, и по всему Афгану. Честно скажу: я не ожидал такой востребованности своего творчества и возросшей популярности. По этому поводу у меня возникли неприятности кое с кем из политотдела кабульского руководства Отряда, до меня доходили нелицеприятные оценки отдельных моих песен и угрозы “разобраться с этим певуном”. В результате, чтобы “не высовывался”, мне в 1981 году переписали (в Кабуле или Москве) направленное из команды представление на награждение с ордена “Красной Звезды” на медаль “За боевые заслуги”. Вот, собственно, и все “репрессии”. А вообще надо отметить: подавляющее большинство “каскадеров”, включая и руководство Отряда, и команды к моему творчеству и лично ко мне относились хорошо. А на дураков я не обижаюсь: они всегда были, есть и будут, а время все равно расставит все по своим местам.

Итак, ниже речь будет идти о записи второй по счету, наиболее удачной, по моему мнению, кассеты, содержащей наряду с песенным материалом и упомянутые выше звуковые фрагменты. Существенным фактором, обеспечившим возможность создания при записи кассеты в условиях палаточного городка почти студийной обстановки, явилось наличие в команде походной бани в виде стоящего на отшибе вагончика с душевой и предбанником, в котором и производилась запись. Технология записи была достаточно проста: запись производилась ночью, когда напряжение в сети было более-менее стабильным, и не шумела боевая техника; в записи использовалось несколько (два - три) пишущих и один вспомогательный магнитофон, воспроизводящий фрагменты нашей фонотеки. Указанной техникой управляли 3-4 человека, у каждого из которых на руках имелся подготовленный мною сценарий, где была отражена последовательность песен и фрагментов-пауз. Некоторые песни записывались сходу, а на отдельные приходилось делать три - четыре попытки, пока не получался устраивающий меня вариант. Запись велась с 12 ночи до 5-6 часов утра в течение двух ночей подряд. Откровенно скажу, что от проделанной работы я получил удовлетворение и потому, что мне удалось в записанной песенной композиции отразить адекватно те чувства и мысли, которые одолевали нас в “этой далекой и жаркой стране”, а также и потому, что в условиях боевой обстановки запись эта была сделана на более-менее профессиональном уровне. Запись заключительной, третьей по счету, кассеты я решил провести с “группой поддержки”, представители которой (певучие офицеры и солдаты команды) не только подпевали в припевах, но и создавали другой звуковой антураж и повествовали о нашем житии. Собственно, повествовал один человек – врач нашей команды Валерий Каковкин, надежный товарищ и неистощимый выдумщик и оптимист. На этой кассете записана специально сочиненная мною в его честь песня “Дежурный автоматчик” (на мелодию Н. Богословского “Шаланды полные кефали”). Такова история появления на свет в 1980-1981 г.г. кассет с песнями об Афганистане и афганской войне.

Как-то в 1988 году в телеинтервью в программе “Служу Советскому Союзу” Игорь Азаренок (один из авторов и составителей сборника “Время выбрало нас” и организатор первых фестивалей “афганской” песни) спросил меня: “А зачем, собственно, записывались эти кассеты?”. С учетом того, что еще шли боевые действия в РА, а я еще служил в органах госбезопасности, ответ мой был без каких-либо рассуждений обыденно прост: мол, идет война, накапливаются эмоции, которые выплескиваются в поэтические и музыкальные строки, и никуда от этого не деться – все хотят сохранить память о прожитом. И сейчас трудно добавить что-либо к сказанному. В результате каждый из бойцов команды “Карпаты”, да и вообще - любой, кто был тогда в Афганистане и заполучил копии моих кассет, увез на Родину частицу моей души, скол, кусочек жизни, может быть, самый горячей и чистой. Жизни, в которой имели место острая и жгучая тоска по Родине, родным и близким, вера в себя и плечо друга, надежда на то, что когда-то мы все обязательно вернемся домой, и Родина, как родная мать с радостью встретит нас у порога. Не все вышло так, как думалось и мечталось, но долг свой мы исполнили честно, и, как выясняется на сегодняшний день, – не так уж ошибочно было наше нахождение в этой “проклятой богом стране”…