"В декабре зимы начало..."

Осенью 1980 года две группы команды "Карпаты" были направлены в провинцию Фарах (центр провинции - г. Фарах). Она тоже входила в зону нашей ответственности. Поскольку мы должны были находиться там в течение месяца, я захватил с собой гитару. Расположились в старом здании губернатора провинции (а он жил по соседству в новом доме) с мощными глинобитными стенами. Окна заложили мешками с песком, оставив небольшие амбразуры для стрельбы. На горизонтальной крыше, прямо в центре, оборудовали место для караульного. Получилось довольно безопасно и комфортно. "Каскадеры" разместились на первом этаже здания, а на втором этаже устроились советники нашего представительства по различным направлениям жизнедеятельности провинции. Если выпадал свободный вечер, и не было обстрела, мы собирались все вместе у нас или на 2-м этаже и обсуждали животрепещущие проблемы, пели песни. Во время одной из таких посиделок бывший "зенитовец" Володя Макаров прочитал стихотворение, написанное также "зенитовцем" Сережей Климовым в дни кабульских событий в декабре 1979 года. Точнее, это была песня, но Володя не смог вспомнить ее мелодию, а поскольку стихи нам понравились, я решил положить ее на новую мелодию. Так получился вариант песни “В декабре зимы начало…”, которая была записана на кассету и растиражирована впоследствии в числе других. Самое интересное заключалось в том, что Климов оказался в числе “зенитовцев”, включенных в состав “Каскада-1”, и в то самое время, когда мы с Макаровым напевали его песню в Фарахе, спокойно себе пребывал в Герате. К сожалению, я не знал об этом, нас ведь в команде “Карпаты” было около 120 человек, и половина из них практически сразу же из Шинданда убыла на постоянную дислокацию в Герат. Можно сказать, что знакомство наше окончательно состоялось только в Союзе. Сережа Климов оказался легким в общении, веселым человеком, живо реагирующим стихами и песнями на любые жизненные перипетии. Мы с ним сдружились, поддерживаем связь, иногда встречаемся по-соседски (Сережа ведь живет в Луганске). Кстати, я так и не узнал, какая же мелодия была у этой песни первоначально, да, собственно, теперь это уже и не имеет значения.

Иногда эту песню еще называют "Я летаю бортстрелком на вертолете". Песня навеяна многочисленными перелетами, в том числе, на боевые операции с использованием вертолетов. В основном, летали на МИ-8: хорошая, надежная машина. Эскадрилья была придана группе ГРУ "Кварц". Непосредственную координацию полетов и экипажей, кстати, вначале осуществлял небезызвестный "грушник" - полковник Сергеев, приговоренный впоследствии военным трибуналом к ВМН. Ну, это уже совсем другая история. Что же касается полетов на вертолете, то это, конечно, захватывающий процесс. Собственно говоря, полеты у нас начались еще в Фергане, где мы отрабатывали десантирование разными способами на различные площадки. При полной экипировке спецназовца (до 40 кг) - "экстрим" (как сейчас выражаются) еще тот. Но конечно наиболее всего впечатляют боевая атака вертолета и пуски НУРСов. Впрочем, у меня в памяти четче всего отложилась, как ни странно, первая охота на диких кабанов, которых, в силу мусульманской веры и, соответственно, невостребованности, расплодилось огромное множество в болотистой местности между Фарахом и Заранджем (на границе с Ираном). Охота была не самоцель, а мероприятие, сопутствующее решению основной задачи (Зарандж также входил в зону наших оперативных интересов). Да и что греха таить: охотничьи трофеи были ощутимым довеском к надоевшей всем тушенке. Так вот, виражи, закладываемые при этом вертолетчиками, запоминаются надолго, пищу перед ЭТИМ лучше не принимать! В песне, конечно, поется о нашем боевом взаимодействии с вертолетчиками, но с таким же успехом можно было бы написать и об охоте на кабанов - ни о том, ни о другом, естественно, я не мог и мечтать, и об этом со всей откровенностью сказано в песне.

Очевидное наблюдение: песни, которые родились в Афганистане в первые дни, первые недели пребывания, "возникали", как правило, на основе тех песен, которые уже где-то звучали до того. Простой иллюстрацией сказанному может служить "Кукушка". Сколько из-за нее сломано копий, кому только не приписывалось ее авторство, а ларчик открывается очень просто. Когда я еще служил после института офицером-двухгодичником и играл в армейской самодеятельности, у меня в репертуаре звучала эта самая, написанная мною "Кукушка". Естественно, текст был совершенно иным, речь шла не о кукушке, а о неразделенной любви. Что еще может волновать в этом возрасте молодого человека? Мелодия эта, само собой, засела у меня в голове. Когда попал в Афган - вспомнилась. Не знаю почему, но я взял с собой в командировку, кроме сборника стихов восточного поэта Рудаки, сборник поэта-фронтовика Великой Отечественной Виктора Кочеткова (купил в 1979 году в Москве, когда учился на спецкурсах КГБ). Нравилось мне стихотворение "Весь просвечен заревой покой...", там как раз речь идет о кукушке, но, естественно, об Афгане ни слова. Стихотворение хорошо ложилось на имеющуюся мелодию. Решил совместить все "компоненты" в один песенный коктейль: что-то убрал, "причесал" созвучно с ритмикой мелодии (стихи писались ведь не для песни), написал два куплета применительно к Афгану, не нарушая концепции стихотворения ("...у солдата вечность впереди, ты ее со старостью не путай!"). О неразделенной любви как-то уже забылось. В результате получилась песня, о которой сам Виктор Александрович Кочетков, когда я был в Москве, написал на том самом, побывавшем в Афганистане сборнике: "Юрию Кирсанову, великому афганцу, который сделал меня причастным к этой войне. 7 августа 1991г.". Поверьте, ни в коей мере не хочу прослыть хвастуном, но я горжусь такой оценкой поэта-фронтовика, профессионала столь невеликого, на мой взгляд, результата своего труда.

"На афганской стороне" в моей записной книжке обозначена как "Шуточная", но это не столь важно. Песня эта на мелодию Тухманова была написана мною в мае 1981 года, в преддверии отъезда в Союз. В тексте заложены все волнующие "каскадеров", да и не только их, моменты: и женский вопрос, и температура окружающей среды, включая температуру водки в кружке, и проблема быстрого и, по возможности, комфортабельного отлета на Родину. На кассете в оригинале она записана с группой поддержки -творчески настроенной частью команды "Карпаты".

"Бой гремел в окрестностях Кабула..." - еще одно название этой песни, но "Афганская" более созвучна с "Баксанской" - предшественницей, если можно так выразиться, по военной линии. Хотя основой для этой песни послужило написанное в 30-х годах композитором Борисом Терентьевым танго "Пусть дни проходят". Интересно было бы узнать, как относился к заимствованию его мелодии автор - Борис Михайлович Терентьев (1913-1989), написавший за свою жизнь несколько опер, оперетт и около 200 песен. Именно его танго в исполнении различных эстрадных певцов мы слушали повсюду в "довоенное" (для нас) время. Так, в 1974 году, когда я проходил переподготовку в Полтавском высшем зенитно-ракетном училище, в офицерской столовой ежедневно во время обеда наша буфетчица ставила одну и ту же пластинку, где звучало это танго. Согласно учению Павлова у нас у всех, включая и меня, выработался условный рефлекс: стоило только где-то услышать эту песню, как тут же начинал активно выделяться желудочный сок. Вот такая интересная ассоциация шуточного плана. Ведь тогда я и представить себе не мог, что судьба еще раз столкнет меня, но уже в других условиях, с этой песней. О "Баксанской", написанной в 1943 году участниками легендарной операции на Эльбрусе я, к своему стыду, тогда не знал.

Помнишь, товарищ, белые снега,

Стройный лес Баксана, блиндажи врага...

Впервые "Баксанскую" я услышал в 1980 году в исполнении своего товарища из нашей команды Сережи Смирнова. Положа руку на сердце, скажу откровенно, я стал к этой песне относиться совсем по-иному. Мы с Сергеем решили переделать ее под наши афганские реалии. Я предложил свой вариант, Сережа, как это нередко бывало - подкорректировал, и мы начали петь уже свою... "Афганскую". Удивительно, но, несмотря на "заезженность" мелодии, эта песня неизменно популярна среди ветеранов Афганистана. Выступая перед "афганцами", я обязательно включаю ее в свой репертуар. В сборниках "афганской" поэзии мне попадались различные вариации "Баксанской-Афганской", и это лишний раз подтверждает ее "живучесть" и живучесть тех идеалов, которые прозвучали в военной интерпретации вполне мирного танго.

Эти две песни я объединил в связи с тем, что у них один источник происхождения. Когда в 1976 году я в качестве командира зенитной батареи проходил военные сборы в Бердянском районе Запорожской области, где во времена СССР был расположен зенитный полигон, то случайно познакомился с одним солдатом, выпускником Львовского университета, тоже увлекающимся бардовской песней. Встреча продолжалась всего один вечер. Я пригласил его в наш офицерский барак, где мы культурно отдыхали, то есть пили домашнее красное вино (фирменный напиток из соседней Ново-Петровки) и бренчали на гитаре, исполняя поочередно полюбившиеся нам песни. Сейчас уже не помню ни имени его, ни фамилии, ни других каких-либо данных, могущих навести на его след, но встреча эта оказалась в определенной степени знаковой. Знаковой потому, что песни, которые тогда прозвучали в его исполнении (я, естественно, переписал их тексты), сопровождали меня потом по жизни, в том числе - и в Афганистане. Кроме этих двух, я записал тогда еще три песни (шуточные студенческие), и, что интересно, все эти песни по сей день пою. Еще следует упомянуть об одном обстоятельстве: к сожалению, у меня музыкальная память не идеальна, по крайней мере, после единственного прослушивания, да еще "подшофе", потом бывает трудно восстановить правильное звучание, поэтому что-то запомнилось, что-то забылось. В общем, мелодии к этим песням я видоизменил на свой лад, так как авторские попросту не запомнил, да и ритм поменял так, как мне это слышалось, исходя из текстов. Я сказал "авторские", потому что, помнится мне, эти песни он представил как свои, хотя теперь после стольких лет их исполнения у меня возникли сомнения - слишком уж он был молод для автора этих песен. Кстати, на 4-м Международном фестивале антивоенной песни в Харькове в 2003 году вокально-инструментальный ансамбль из Белоруссии исполнил песню "Эта рота" в том виде, как исполнял ее я. Об авторах исполнители умолчали. А встретиться с ними, в силу насыщенности программы фестиваля, как-то не удалось. С этой же песней, увы, у меня связаны неприятные воспоминания, касающиеся негативной оценки моего творчества со стороны отдельных руководителей "Каскада" (читай комментарии к песне "Кабул далекий...").

Песня эта родилась под впечатлением постоянно сопровождающих нас в процессе пребывания в РА непривычных для слуха заунывных песнопений муллы и давящих на психику бескрайних пустынных ландшафтов Афганистана, навевавших на всех нас грусть и неизбывную тоску по Родине и ожидающим нас там родным и близким. Когда я готовился записывать кассету с заполнением пауз между песнями различными звуковыми фрагментами, то специально для создания звукосюжета под эту песню, выезжал в одну из Шиндандских мечетей. Песня вышла грустной. Плюс ко всему, в той части ее текста, где написано: "...нам партия дорогу указала...", при прослушивании песни в целом явно прочитывалась ирония, некая двусмысленность, намекающая, что путь, указанный партией, мол, не совсем благовиден. Получилось это у меня совершенно неосознанно, но, как говорится, невольно угодило в точку. Из песни, как известно, слов не выкинешь, тем более, что кассета себе "размножалась" уже без моего вмешательства. Докатилась она, естественно, и до руководства в Кабуле. Ну а уж умельцев в наших рядах находить "крамолу" даже там, где ее вообще нет, всегда хватало: "Как можно?! Офицер-чекист иронизирует над самым святым! Какие идеи он насаждает в умы политически неокрепших солдат?!" (примерно так звучали "панегирики" в мой адрес). "Виновника торжества" долго разыскивать не пришлось - я никогда не скрывал своего авторства в записи кассет с песнями об афганской войне. Короче, насколько мне известно, именно "благодаря" этой самой иронии с политическим подтекстом да еще исполнению (на той же кассете) песни "Эта рота" (где в песенном образе некомпетентного генерала "прослеживается прямой подрыв авторитета военного руководства"), наши руководители-политработники в Кабуле занесли меня в список "неблагонадежных" со всеми вытекающими из этого последствиями (читай авторскую страницу). Подозреваю, что отсюда же "растут ноги" и у имеющегося в тот период у таможни распоряжения - изымать кассеты Кирсанова при въезде в СССР.

"Фотография", "Письмо любимой"

С уверенностью могу сказать, что тексты этих песен написаны разными авторами, но общее, что их объединяет, и что побудило меня положить их на мелодию и включить в свой репертуар - это любовь к женщине, которая тоже любит и ждет. Тема эта неизменно сопровождает военнослужащих в период их службы, ну а уж в Афганистане, в условиях боевой обстановки, когда понятия "любимая женщина" и "разлука" воспринимались чрезвычайно обостренно, песни эти были очень популярны. Надо также отметить то обстоятельство, что в период нахождения в Афганистане я ведь еще был неженат. Меня нередко спрашивали, кому посвящены эти песни? Ну, что я мог ответить? Мой отъезд в командировку был настолько стремительным и неожиданным, что "избранницы сердца" как таковой в наличии не оказалось, но как всякий нормальный мужчина я верил, что ОНА где-то есть, ходит по земле и тоже надеется на встречу с ЕДИНСТВЕННЫМ. Вот ей-то и посвящались эти песни. Ну, а из реально существующих женщин, которые воистину ждали встречи со мной, это были мои мама и сестра. Можно также считать, что эти песни были посвящены и им. Теперь об истории этих песен. "Фотографию" я услышал на кассете, привезенной из Кабула. Пел ее, судя по голосу и манере исполнения, молодой солдат. Запись была очень некачественной, аккомпанемент и мелодия - достаточно незатейливы, да и текст, на мой взгляд, требовал доработки. Но это все было второстепенным, главное - идея песни была замечательной. То же с "Письмом любимой". Судя по качеству записи и музыкальному сопровождению на баяне, песня исполнялась на достаточно профессиональном уровне. Кроме того, у меня сложилось впечатление, что к этому произведению причастен кто- то из отряда "Зенит", поскольку в 1981 году в нашей команде "Урал" (г.Кабул) мне уже попадались записи их произведений, сделанных во время застолья, при этом музыкальное сопровождение обеспечивал именно баянист. Кроме того, немаловажна такая деталь как упоминаемый в песне бронежилет: в 1981 году в войсках этот элемент амуниции был еще редкостью, а в наших спецподразделениях, начиная с 1979 года, этого "добра" было навалом (5- или 12-килограммовые, титановые, производства Югославии). Или эта фраза: "...что всегда с оружием в город я хожу...". По-моему, в ней четко просматривается специальная направленность посещений города и, судя по всему, в гражданской одежде, так как после ввода войск военнослужащие, как само собой разумеющееся, все носили оружие, и ничего удивительного в этом не было, чтобы подчеркивать это в письме. Не исключено, что в песне как раз упоминается миссия спецназа осенью 1979 года в Кабуле, о которой я рассказал в комментарии к песне "В ту ночь...". Впрочем, сейчас мною восстановлены утраченные было связи с некоторыми из сотрудников отряда "Зенит", и я, думаю, что версия причастности к авторству песни кого-либо из "зенитовцев" будет проверена полностью.

Одна из первых песен, написанных мною в Афганистане. Август 1980 года: палящий зной за 40, ни облачка над головой, горы, пустыня, после обеда и до темноты забивающий глаза и уши песок "гармсиля" - ветра "120 дней", первые рейды, первые встречи с "духами". Передвигались мы по афганской земле довольно активно, задачи решали разнообразного плана: и сугубо специфические, связанные с оперативной работой, и боевой направленности - по перекрытию каналов поставки оружия, боеприпасов, поимке или уничтожению главарей и активистов бандитских формирований. Бронетранспортер такое же транспортное средство, как, к примеру, трамвай или метро: чем дольше едешь, тем больше возможностей или хорошо подремать, или осмыслить прожитое, или что-нибудь сочинить (если, конечно, к тому имеется предрасположенность). То же, когда приходится длительное время находиться в состоянии вынужденного бездействия (например, в засаде). Каждодневно команда "Карпаты" находилась в постоянном "броуновском" движении. Будничный "наряд" нашей шиндандской команды выглядел, примерно, так: две группы, усиленные разведротой 101 МСП, выехали на рекогносцировку в провинцию Фарах, две группы, совместно с уездными ХАДом и Царандоем - на решении оперативных задач в кишлаках близ Шинданда, одна группа сопровождает в г. Герат прилетевшего из Кабула сотрудника нашего представительства, остальные группы - на отдыхе. И так изо дня в день. Когда наша группа не выезжала на задание, каждому из оставшихся, приходилось тянуть лямку за двоих и в карауле, и на кухне. Мне больше нравилось ходить в караул потому, что, передвигаясь в одиночестве по маршруту, можно сосредоточиться на своих мыслях, разобраться в эмоциях и впечатлениях, попытаться сформулировать их в стихотворной форме. В будке караульного все, пришедшее в голову, можно изложить в записной книжке. У меня сохранились записные книжки, в которых отражены первые впечатления тех дней. Сейчас они смотрятся немного наивными, но я не воспринимаю их таковыми: каждому овощу - свое время, все мы сильны задним умом, человеку ведь не дано вернуться в прошлое и прожить по новой, то, что уже пережито. Увы. Так что имеем то, что имеем. Мы верили (пусть наивно!) в праведность наших действий и искренне, от души стремились помочь афганскому народу разобраться с его "врагами"...

На главную

На сайт "Автомат и гитара"

Напишите нам!