Здесь с койками рядом стоят автоматы,
И смотрят на город стволы БТР.
Ты редко мне пишешь, твой голос все тише,
А письма так долго идут в СССР.
Ты редко мне пишешь, твой голос все тише,
А письма так долго идут в СССР.

Здесь радио нету, и редки газеты,
И транспорт единственный здесь – вертолет.
А ночью ракеты и трассеры где-то
Терзают на части чужой небосвод.
А ночью ракеты и трассеры где-то
Терзают на части чужой небосвод.

Здесь ветры с Джилгара, на склонах - отары,
На озеро Шива бредет караван.
Здесь рвутся гранаты, летают снаряды,
И тянет с дуканов гашишный дурман.
Здесь рвутся гранаты, летают снаряды,
И тянет с дуканов гашишный дурман.

Мы вспомним, ребята, как пели когда-то
Под лампочки тусклый, скупой огонек,
Как жили на вилле, как в горы ходили,
Где нас прикрывал миномет "Василек".
Как жили на вилле, как в горы ходили,
Где нас прикрывал миномет "Василек".

И может когда-то, пускай без награды,
Домой мы вернемся к подругам своим.
И встретимся снова у дома Второго,
А может быть - у проходной ДорНИИ.
И встретимся снова у дома Второго,
А может быть - у проходной ДорНИИ.

Ну, кто нам подскажет, когда нам прикажут
Опять собираться в чужую страну,
И парни с "Каскада" возьмут автоматы
И, мир защищая, уйдут на войну.
И парни с "Каскада" возьмут автоматы
И, мир защищая, уйдут на войну.

Примечание. Черным цветом выделен первый вариант куплета.
“Дом Второй” – дом по адресу: Москва, пл. Дзержинского, 2. Здание КГБ СССР. О проходной ДорНИИ уже рассказывалось ранее.

НАД ДЖИЛГАРОМ ВЗОШЛА ЛУНА.

Ночное письмо будущей супруге Наталье.

Стихи: Юрий Сорочкин.

На пленке песню поют:
И. Морозов и С. Демяшов.

Над Джилгаром взошла луна,
Серебром на Кокчи расписалась.
Я в картинках цветного сна
Вспоминаю, как ты смеялась.
По последнему снегу шла,
Собирала его в ладони,
Улыбалась, когда весна
Каплей падала на подоконник.
По последнему снегу шла,
Собирала его в ладони.
Улыбалась, когда весна
Каплей падала на подоконник.

Завтра - сдавленный крик ишака
Или гулкие мин разрывы,
Мне напомнят прямо с утра:
В Файзабаде лишь сны красивы.
Ну а вечером грусти волна
Наплывет под гитары пенье.
А сегодня мне нет письма,
Что ж поделаешь – невезенье.
Ну а вечером грусти волна
Наплывет под гитары пенье.
А сегодня мне нет письма,
Что ж поделаешь – невезенье.

Спят тревожно мои друзья.
“Каскадеры” грустить не умеют.
Я во сне вспоминаю тебя,
Ту, которая ждет и верит
Над Джилгаром взошла луна,
Серебром на Кокчи расписалась.
Я в картинках цветного сна
Вспоминаю, как ты смеялась.
Над Джилгаром взошла луна,
Серебром на Кокчи расписалась.
Я в картинках цветного сна
Вспоминаю, как ты смеялась.

Примечание. А свадьбу с Натальей сыграли в конце мая 1983 года. И мы там были, не чай с квасом пили… Но это совсем другая история…

БЫСТРО-БЫСТРО, СЛОВНО ПТИЦА…

И. Морозов.

Быстро-быстро, словно птица, пролетит это год,
Пробежит этот год.
До советской границы нас помчит самолет,
Нас помчит самолет.
И хребты Гиндукуша, оставляя внизу,
Сон их древний нарушив, сон их древний нарушив,
Наберет высоту.

Снова встретит нас столица и знакомый вокзал,
И знакомый вокзал.
И родимые лица тех, кто верил и ждал,
Кто в нас верил и ждал.
И с друзьями простимся, загрустившие мы.
Мы домой возвратимся, мы домой возвратимся,
Мы вернемся с войны.

Будем петь и пить без меры, как велось на Руси,
Так уж есть на Руси.
Сменим мы БэТээРы на салоны такси,
На салоны такси.
Будут ливни косые над проселками вновь.
Снова будет свобода, снова будет Россия,
Снова будет любовь!
Будут ливни косые над проселками вновь.
Снова будет свобода, снова будет Россия,
Снова будет любовь!

ЗДЕСЬ ВАМ НЕ РАВНИНА.

И. Морозов.

Здесь вам не равнина, здесь климат иной,
Здесь горы, вершины и солнечный зной,
И медленно по серпантину колонна ползет.
Опять засада. А ну, держись!
Дешевле копейки стоит жизнь.
И только случай решает, кому повезет.
Опять засада. А ну, держись!
Дешевле копейки стоит жизнь.
И только случай решает, кому повезет.

Броня БэТээРа раскалена,
Ему не долгая жизнь дана:
До первой мины, до первой РПГ.
А ты - не машина, ты - человек.
Глядит четырнадцатый век
Тебе в лицо сквозь прицел КПВТ.
А ты - не машина, ты - человек.
Глядит четырнадцатый век
Тебе в лицо сквозь прицел КПВТ.

Гудит под пулями броня,
Пытается смерть достать тебя.
Ты ей не раз, не два в глаза глядел.
Но сквозь пороховой туман,
Ты слышишь гром и вой душман,
И землю пробили десятки огненных стрел.
Но сквозь пороховой туман,
Ты слышишь гром и вой душман,
И землю пробили десятки огненных стрел.

Знакомый рокот в уши бьет.
Над нами - боевой вертолет.
А ну-ка, теперь посмотрим, чья возьмет.
Пускай ты - летчик, а не бог,
Но больше бога ты сделать смог.
Спасибо, дружище, за нами - не пропадет.
Пускай ты - летчик, а не бог,
Но больше бога ты сделать смог.
Спасибо, дружище, за нами - не пропадет.

Мы тоже выручим не раз
Тебя, как ты сегодня нас,
И выпьем не раз за дружеским столом
С тобой за тех, кто не дожил,
Не допел, не долюбил,
И никогда не забудем мы о ком.
С тобой за тех, кто не дожил,
Не допел, не долюбил,
И никогда не забудем мы о ком.

Здесь: на войне - как на войне.
Здесь дружба ценится вдвойне,
И, потому, за дружбу - второй стакан,
За нас с тобой, за дом родной,
За этот день, за этот бой,
И даже, черт с ним, - за этот Афганистан!
За нас с тобой, за дом родной,
За этот день, за этот бой,
И даже, черт с ним, - за этот Афганистан!

ПОМИРАТЬ НАМ РАНОВАТО…

И. Морозов.

Через перевалы и долины,
Сквозь огонь снарядов и гранат,
Мы вели колонны
Вдоль по горным склонам
От Кундуза и на Файзабад.

Припев:
Эх, путь - дороги Афганистана!
Сквозь огонь и засады душманов.
Но помирать нам рановато,
Есть у нас еще дома дела.
А помирать нам рановато,
Есть у нас еще дома дела.

Путь до Файзабада, между прочим,
Был, друзья, не легок и не скор.
Шли три дня, три ночи,
Трудно было очень,
Но водитель не глушил мотор.

Припев.

Может быть, в Союзе неким лицам
Наши песни будут невдомек.
Но, не позабудем,
Если живы будем,
Мы афганских выжженных дорог.

Припев:
Эх, путь - дороги Афганистана!
Сквозь огонь и засады душманов.
Ведь помирать нам рановато,
Есть у нас еще дома дела.
А помирать нам рановато,
Есть у нас еще дома дела.

Через перевалы и долины,
Сквозь огонь снарядов и гранат,
Мы вели колонны
Вдоль по горным склонам
От Кундуза и на Файзабад.

Припев:
Эх, путь - дороги Афганистана!
Сквозь огонь и засады душманов.
Но помирать нам рановато,
Есть у нас еще дома дела.
А помирать нам рановато,
Есть у нас еще дома дела.

Примечание. У этой песни есть много названий, это – последнее, согласованное с автором 18 марта 2003 года. Правда, дело не в названии…

ПРОЩАЛЬНАЯ РАДИОГРАММА.

И. Морозов.

Мы зачем-то сбежали от теплых квартир.
Ни газет, ни кино, и про женщин – молчок.
Только провод антенный – наш маленький,
Две брошюры по тиф, да журнал “Огонек”.

А наш бравый связист, ох, как зол на весь мир.
(Видно, мало зарплаты начальник дает).
Он выходит на связь, а короче - в эфир,
И трагическим голосом что-то орет.

А вчера наш связист ну совсем обалдел
И начальника группы он пальцем манит.
Вертолет, говорит, насовсем улетел
И погода – сплошное дерьмо, говорит.

А у нас ни жратвы и ни курева нет.
И собак - ни одной, всех поели давно.
Только – ящик свечей, да десяток ракет.
Это – даже не цирк, а – сплошное кино.

Мы не будем, конечно, друг друга съедать.
А ведь где-то друг друга едят, говорят.
Нас забыли, видать, всем на нас наплевать.
Не пришлет нам никто хоть немного пожрать.

Тихо-тихо помрем мы по койкам своим,
В теплых спальных мешках на верблюжьей шерсти.
Ты меня на заре не буди, не буди,
Нас никто в этом мире не может спасти.

Мы засыпаны снегом вдали от Москвы.
Мы с массива Джилгар шлем прощальный привет.
На сегодня у нас не осталось жратвы,
Только – ящик свечей и десяток ракет.

НЕ НАДО ПРО МОСКВУ.

Супруге Татьяне.

С. Демяшов.

Ну, что, мой друг, свистишь?
А песню про Париж
Не надо петь – она уже стара.
Сейчас мы в ДРА,
Париж – он был вчера.
Сегодня нам мешает жить Москва.

Таганка и Арбат,
Манеж, Охотный ряд
И Кремль с бессмертным златом куполов.
Любимая Москва,
Ах, как ты далека,
Хотя спецрейсом лету пять часов.

Днем в вечной суете
Иль ночью в темноте
Бредет по узким улочкам одна.
Та, что милее всех,
Чей голос, взгляд и смех,
Дороже всех на свете для меня.

Пускай нам не судьба
Увидеться пока,
Мое письмо по почте долетит.
Забудь тоску и грусть,
Люби меня, и пусть
Любовь меня от смерти сохранит.

Промчатся месяца
И встретятся сердца.
Ну а пока не надо про Москву.
Так перестань, не надо про Москву…

НЕТ, НАМ НЕ НАДО, ДРУГ МОЙ, ЗАБЫВАТЬ...

С. Демяшов.

Нет, нам не надо, друг мой, забывать,
Как пели нам в Кундузе соловьи,
Как приходилось по ночам стрелять,
А днем работать на жаре, в пыли.
Как приходилось по ночам стрелять,
А днем работать на жаре, в пыли.

Не сломит нас душманская орда,
И небосвод здесь снова будет чист.
Так было, есть и будет навсегда,
Что первым в бой идет солдат-чекист.
Так было, есть и будет навсегда,
Что первым в бой идет солдат-чекист.

Бесстрашию и мужеству парней
Свои стихи и песни посвятим.
За недошедших до конца друзей
Мы кружку с водкой молча пригубим.
За недошедших до конца друзей
Мы кружку с водкой молча пригубим.

Сегодня мы в Афганистане, брат,
Не зная, что судьба преподнесет.
Сегодня под названием "Каскад",
А завтра, может, как-нибудь еще...
Сегодня под названием "Каскад",
А завтра, может, как-нибудь еще...

Пусть снова будет "Факел" иль "Зенит",
Пусть будет Сальвадор или Ливан,
Но, если жизнь судьба нам сохранит,
Запомним навсегда Афганистан.
Но, если жизнь судьба нам сохранит,
Запомним навсегда Афганистан.

Получим снова боевой приказ,
Возьмем рюкзак, потертый автомат,
Исполним с честью Родины наказ,
Ведь мы ж - чекисткой гвардии отряд!
Исполним с честью Родины наказ,
Ведь мы ж - чекисткой гвардии отряд!

ЛАЗУРИТ.

И. Морозов.

В ДРА много гор и высоких перевалов.
Среди них Кара-Мунжон – лазурита там навалом.
А еще – басмачи, нам их надо выбивать.
Басмачи Афгана, вашу мать!
А еще – басмачи, нам их надо выбивать,
Басмачи Афгана, вашу мать!

Там душманский отряд под командою Гулдода.
А у них, говорят, ДШК и минометы.
Только нам –парванист, нам на это наплевать.
ДШК Афгана, вашу мать!
Только нам –парванист, нам на это наплевать.
ДШК Афгана, вашу мать!

Вот ракета пошла! Начинаем мы работу,
Лезем прямо с борта под огонь их пулеметов.
Вот теперь поглядим, кто умеет воевать.
Перевал, твою Афгана мать!
Вот теперь поглядим, кто умеет воевать.
Перевал, твою Афгана мать!

Нас рассвет застает запыленных уставших.
Водка нас не берет, так что молча пьем за павших.
Но зато лазурита Пакистану не видать,
Пакистан, твою Афгана мать!
Но зато лазурита Пакистану не видать,
Пакистан, твою Афгана мать!

И, вернувшись в Москву, чтоб не все было забыто,
Мы захватим с собой по кусочку лазурита.
Что бы вспомнив, как было, с усмешкой мог сказать:
Лазурит, твою Афгана мать!
Что бы вспомнив, как было, с усмешкой мог сказать:
Лазурит, твою Афгана мать!

Примечание. “Парванист” в переводе означает – без разницы, все равно. Про “Гулдода” (Гульдода) уже где-то написано, ищите…

ЭХ, КУДА ЖЕ ТЫ ПОПАЛ, “КАСКАДЕР”?

И. Морозов.

Эх, куда же ты попал, “каскадер”?
Что ни шаг здесь, то – дувал, то – забор.
За дувалами - ханум и духтар,
А над крышами - солярный угар.
За дувалами - ханум и духтар,
А над крышами - солярный угар.

Ишаки орут с утра до темна,
Им с мечети подвывает мулла.
И слоняются весь день рафики
От базара и до Кокчи – реки.
И слоняются весь день рафики
От базара и до Кокчи – реки.

Здесь, не ведая тревог и забот,
В чайхане чаи гоняет народ.
Обсуждают целый день, что почем,
А душманы, вроде, им ни почем.
Обсуждают целый день, что почем,
А душманы, вроде, им ни почем.

А это, что за чучело в парандже,
Двух волов гоняет вдоль по меже?
А это – женщина, афганская мисс,
Обрабатывает землю под рис.
А это - женщина, афганская мисс,
Обрабатывает землю под рис.

А у дуканщиков басмаческий вид,
Ободрать тебя любой норовит.
Дать бы в лоб ему, да только нельзя,
Потому как – революция.
Дать бы в лоб ему, да только нельзя,
Потому как – революция.

Автоматы заржавели давно.
“Про войну” мы видим только в кино.
А из “Центра” - за приказом приказ.
Не пускать на операции нас.
А из “Центра” - за приказом приказ.
Не пускать на операции нас.

Но, слава Богу, БТР - на ходу,
До майдона, как-нибудь, доведу.
Вертолетчики – ребята свои,
Не дадут загнуться мне от тоски.
Вертолетчики – ребята свои,
Не дадут загнуться мне от тоски.

Эх, куда же ты попал, “каскадер”?
Что ни шаг здесь, то – дувал, то – забор.
За дувалами - ханум и духтар,
А над крышами - солярный угар.
За дувалами - ханум и духтар,
А над крышами - солярный угар.

Примечание. “Ханум” – женщина, “духтар” – девушка, “рафики” – друзья, товарищи, “майдон” - аэродром. “Центр” – ПГУ КГБ СССР, Москва.

ВОТ ОПЯТЬ ЛЕТИМ МЫ НА ЗАДАНИЕ.

Памяти Вадима Бураго.

И. Морозов.

Вот опять летим мы на задание,
Режут небо кромки лопастей.
А внизу - земля Афганистания
Разлеглась в квадратиках полей.
А внизу - земля Афганистания
Разлеглась в квадратиках полей.

И не верь в спокойствие ты вечное.
Вот уже к тебе под облака
Тянутся прерывистые встречные
Огненные трассы ДШК.
Тянутся прерывистые встречные
Огненные трассы ДШК.

И кому судьба какая выпадет,
Предсказать заране не берись.
Нам не всем ракетой алой высветят
Право на посадку и на жизнь.
Нам не всем ракетой алой высветят
Право на посадку и на жизнь.

Ни к чему гаданья и пророчества,
И о прошлом - тоже не жалей.
Не спастись порой от одиночества
Даже в окружении друзей.
Не спастись порой от одиночества
Даже в окружении друзей.

Но опять летим мы на задание,
Режут небо кромки лопастей.
И опять страна Афганистания
Разлеглась в квадратиках полей.
И опять страна Афганистания
Разлеглась в квадратиках полей.

Примечание. Песня написана в 1982 году, а вертолетчик Вадим Бураго погиб осенью 1983 года. Поэтому второе название песни “Памяти Вадима Бураго” появилось значительно позднее. “Заране” - старорусский аналог нашему “заранья”, “заранье” и т.п. (Уточнение автора).

РАЗГОВОР ВЕРТОЛЕТЧИКОВ.

И. Морозов.

Ну вот и поминки за нашим столом.
А знаешь, дружище, давай о другом.
Опять про полеты, Баграм и Кишим?
Не хочется что - то, давай помолчим.

Ну, что там с погодой? Нормально пока,
Наутро к Панджширу уходят борта.
Пропеллеров звон и команда: "На взлет!"...
А сколько он падал? Там метров пятьсот...

Ну, что ты глядишь там ? Картинку гляжу.
А, что ты там шепчешь ? Я песню твержу.
Ту самую песню? Какую ж еще?
Ту самую песню, про слезы со щек.

Так как же нам быть? Проклинать ли Панджшир
И весь этот дикий, неласковый мир?
Лишь сердце прижало кинжалом к скале.
Так выпьем, пожалуй? Пожалуй, налей...

ЕСЛИ ВАМ ОДНАЖДЫ...

И. Морозов.

Если вам однажды, перед рейдом в горы,
Не досталась каска и бронежилет,
Вспомните, что где - то бродит вовсе голый,
С вами, в общем, не знакомый снежный человек.

Припев :
И улыбка, без сомненья,
Вдруг коснется ваших глаз,
И хорошее настроение
Не покинет больше вас.
И хорошее настроение
Не покинет больше вас.

Если вы с обрыва в голубые дали,
Полетите лихо камни догонять,
Вспомните, что раньше вы так не летали,
И, как видно, больше вам так не летать.

Припев.

Если вас за ногу кобра укусила,
Если жить осталось только 2 часа.
Помолитесь Богу, соберитесь с силой,
И, как в детстве, начинайте верить в чудеса!

(Если вас за ногу кобра укусила,
Если жить осталось вам всего лишь час.
Вспомните, что раньше вас так не кусали,
И, как видно, больше не укусят вас.)

Припев.

Если вас в дукане нагло обманули,
Если гнев невольно в сердце к вам проник.
Вспомните, что вашем автомате - пули.
Их на все дуканы хватит, вспомните о них.

Припев.

Если вам замены нету из Союза,
Если не пускают встретиться с женой.
Вспомните, ребята, Робинзона Крузо,
Как двенадцать лет прожил он с одной козой.

Припев.

Примечание. По непонятным причинам при записи песни в 1983 был пропущен куплет, выделенный здесь черным цветом. Черным цветом, но в скобках, отмечен куплет, придуманный лихими охранниками бадахшанской команды: бойцами-пограничниками.

СОЛНЦЕ СКРЫЛОСЬ ЗА МЕЧЕТЬ...

С. Демяшов

Солнце скрылось за мечеть,
Больше не на что смотреть.
"Каскадеров" - только трое,
А врагов сегодня - шесть…
А врагов сегодня - шесть…
А врагов сегодня - шесть.
Да! А врагов сегодня - шесть!

"Каскадеры" - ничего.
Все сейчас за одного, а один - за всех,
Давайте-ка посмотрим, кто кого.
Мы посмотрим, кто кого...
Мы посмотрим, кто кого…
Мы посмотрим, кто кого.
Да! Мы посмотрим, кто кого!

Первой голову свернем
И по кружкам разольем.
Выпьем, крякнем и закурим,
Тихо песенку споем...
Тихо песенку споем...
Тихо песенку споем.
Да! Тихо песенку споем!

Ну а что там по одной -
Потянулись за второй.
По второй, по третьей, пятой,
И закончили шестой...
И закончили шестой...
И закончили шестой.
Да! И закончили шестой!

Вышло, что не страшен враг,
"Каскадер" пить не дурак.
Значит завтра и в дальнейшем
Будем делать только так...
Будем делать только так...
Будем делать только так.
Да! Будем делать только так!

"Каскадер" не с горя пьет,
Ожидая, чья возьмет.
Просто трудная работа
Нам покоя не дает...
Нам покоя не дает...
Нам покоя не дает.
Да! Нам покоя не дает!

Надо просто сбросить стресс,
Не стрелять же с АГС.
Был бы дома - убежал бы
От такой работы в лес...
От такой работы в лес...
От такой работы в лес.
Да! От такой работы в лес!

Здесь же некуда бежать,
И ответственность опять
За порученное дело
Не дает спокойно спать...
Не дает спокойно спать...
Не дает спокойно спать.
Да! Не дает спокойно спать!

А холеру, гепатит
Не хотим мы подхватить.
Чтобы быть всегда здоровым,
Только водку надо пить...
Только водку надо пить...
Только водку надо пить.
Да! Только водку надо пить!

Если все это учесть,
Взвесить, перемножить, счесть -
Ничего не можем, кроме,
Взяв гитару, тихо спеть...
Взяв гитару, снова спеть...
Взяв гитару, снова спеть.
Да! Взяв гитару, снова спеть!

Солнце скрылось за мечеть.
Больше не на что смотреть.
"Каскадеров" нынче - трое,
А бутылок - только шесть...
А бутылок - только шесть...
А бутылок - только шесть.
Да! А бутылок - только шесть!

Примечание. По непонятным причинам при записи песни в 1983 был пропущен 1 куплет, выделенный здесь черным цветом.

НОСТАЛЬГИЯ “КАСКАДЕРА”.

И. Морозов.

Кому-то - коньячок и осетринка,
И пива запотевшего бокал.
А в речке Кокча водится “маринка”,
Костлявей рыбы в жизни не едал.
А в речке Кокча водится “маринка”,
Костлявей рыбы в жизни не едал.

А где-то рано утром, после пьянки,
Домой плетется интеллектуал.
А в Файзабаде водятся фаланги,
Я тварей ядовитей не видал.
А в Файзабаде водятся фаланги,
Я тварей ядовитей не видал.

А где-то даже женщин обнимают,
Которые не стоят ничего (ну ни чека!).
А в Файзабаде по ночам стреляют,
И пули пролетают сквозь окно.
А в Файзабаде по ночам стреляют,
И пули пролетают сквозь окно.

Пускай пешком, и даже без патронов,
Но я в Союз бы с радостью ушел.
Но в Бадахшане водятся шпионы,
Которых я пока что не нашел!
Но в Бадахшане водятся шпионы,
Которых я пока что не нашел!

И теперь уж точно - не найду!!!

Примечание. “Ну, ни чека!” - имеются в виду чеки Внешпосылторга, тогдашняя валюта, заменяющая доллар, но имевшая хождение в магазинах “Березка” и, естественно, на территории Афганистана. Последняя строчка песни написана автором уже в Кундузе, в начале марта 1983 года, после вывода бадахшанской команды из Файзабада.

ПАРНИ ИЗ “КАСКАДА”.

Василий Сорокин, Игорь Морозов.

На кассете поет И. Морозов.

Вспомним мы, товарищ, "Бычий глаз", а там -
Море из шампанского и тьма прелестных дам.
Помнишь, как весною удивили нас.
Надо в ДРА лететь - таков приказ.

Все собрали, уложили скромные пожитки,
Всё, что было, - прокутили, пропились до нитки.
Местных душек - скромниц местных, тихо отлюбили,
Погрузились, полетели - и про них забыли.

Наш "Каскад" - четвертый, парни на подбор.
АКС потертый и гранат набор.
Землю мы афганскую отстоим в боях,
Расцветет свобода на басмаческих костях.

Научили нас всему: где и как подмазать,
Где ПМ родной носить и как в горы лазать.
А еще, что пить и есть, чтоб не заболеть,
И где садиться в БТР, чтобы не сгореть.

Сделать так, чтобы душман утром не проснулся
И советник ЦРУ к нам переметнулся.
Как работать с Царандоем, как контачить с ХАД,
И на целый год послали в город Файзабад.

Горы - справа, горы круты, на вершинах снег лежит,
А в долине речки Кокча Файзабад стоит.
Нет здесь памятников древних, новых не найдешь,
Но дуканов полон город - всех не обойдешь.

Все торгуют, всем торгуют: шилом, мылом, мумием.
Купишь все, в любой валюте, хочешь ночью, хочешь - днем.
Дукандор - агент Гульдода, в ХАДе вся его родня.
Он - хозяин Файзабада, а не ты, не я.

Весь пропахший от гашиша, а в кармане анаша,
Ну а ночью на дороге ставит мину иль ежа.
Улыбается, скотина, издали кричит: “Салам!”.
Чуть стемнеет - на дорогу, козни строить нам.

Пусть трясется толстый мерин, женщин прячет в гуще сада,
Не уйти ему, пожалуй, от могучих рук “Каскада”.
Не поможет ни валюта, ни племянник с ХАДа,
Коль приложит кулачищем парень из “Каскада”,
Парень из “Каскада”.

Примечание. По непонятным причинам при записи песни в 1983 был пропущен куплет, выделенный здесь черным цветом.
“Бычий глаз” – обиходное название центрального ресторана “Радуга”, находящегося в славном городе Балашиха Московской области.
“Царандой” – афганская милиция, “ХАД” - что-то типа афганского КГБ. “Дукандор” – хозяин лавки, торговец. “Гульдод (Гулдод)” – полевой командир - один из противников бадахшанской команды “Каскада”.

ПИСЬМО ДРУГУ- ВЕРТОЛЕТЧИКУ В КУНДУЗ.

И. Морозов.

Здравствуй, Паша, милый друг, - мы, из Бадахшана!
Во первых строках письма всем вам шлем привет!
Здесь у нас зима вокруг, мерзнут, аж, душманы.
И вот уже неделю вертолетов нет.

Даже праздники прошли как-то не по-русски:
Чаю выпили ведро и храпеть пошли.
Ты представь только себе – целый стол закуски,
Но, не то, что водки, браги не нашли!

К сожаленью, снег занес горы и долины.
Мы б смотались в Пакистан, взяли б “кишмиша”,
Но бензин у нас иссяк, и стоят машины,
И даже на майдоне нету ни шиша.

Вася снова занемог, не встает с кровати,
По ночам в бреду кричит: “Братцы, бросим пить!”.
Ты уж, Павел, приезжай в гости, Бога ради.
Может хоть с тобою бросит он дурить.

Что о женщинах сказать? Мы их не видали!
Их в полку, ты знаешь сам, явный недовоз.
Не сказать, чтобы без них очень мы скучали,
Но здесь свирепствует болезнь – спермотоксикоз!

Слушай, Паш, допущен ли снова ты к полетам?
И еще - сбирался ты съездить в СССР.
Не отпустят – приезжай, да черт с ним, с вертолетом.
Мы тебе доверим здесь даже БТР.

Паша, как твоя рука? Зажила, наверно?
Видно, зуб отравлен был, что в нее попал.
У кого другого б враз началась гангрена.
Это ж радость для всех нас, что ты – такой амбал!

Ну, я пока письмо писал, Вася пробудился.
Прочитал и стал вопить хуже, чем вчера.
Мол, зачем конкретно я называю лица,
Мол, внебрачных связей нету в ДРА.

Так, что строчки про любовь мне пришлось замазать.
Ты привет там передай, знаешь сам, кому.
Надоест вот по горам Бадахшанским лазать -
Прилечу, тогда уж сам, лично обниму.

Вася тоже стал писать, мол, привет, ребята!
И такое написал, хрен что разберешь.
В общем, мне за нас двоих отдуваться надо.
Он теперь – непьющий человек, ну, что с него возьмешь?

Что ж, до встречи, мужики, закругляться надо.
Скоро вечер, и в горах начали стрелять.
Еще раз большой привет всем из Файзабада.
До свидания, идем службу проверять.

Примечание. Паша – в то далекое время старший лейтенант ВВС СССР Павел Осадчий, лучший друг “Каскада-4” по кличке “Блисстер”.
“Спермотоксикоз” – не заразная мужская болезнь, когда все то, что должно изливаться снизу, начинает переть уже через глаза.

ДО СВИДАНЬЯ, ПИВО.

С. Демяшов.

“Каскадер” в загранку собирается,
Ждет его страна Афганистания.
Свежее, холодное “Московское”,
До свиданья пиво, до свидания.

Припев:
За окном - Кундуз, весь залит дождями.
За окном – туман серой пеленой.
По ночам во сне пиво вспоминаем,
Но мечта идет стороной.

За окном - сентябрь, отпуск отгуляли,
А во рту с утра - перегар стеной.
По ночам во сне пиво вспоминаем,
Но мечта идет стороной.

Не вернешь обратно “Жигулевское”,
“Рижское” напрасно сердце вспомнило!
И в посольстве пиво обещали нам!
Обещанье это не исполнили.

Припев.

А в посольстве пиво - заграничное:
“Лёвенбрау”, “Карлскрон” и “Финляндия”.
С каждым днем все больше пива хочется,
С каждым днем все ближе возвращение…

Там, в Москве, в ладони пиво мы нальем.
Вот тогда до чертиков нарежемся.
А пока ты, пиво, до свидания.
На тебя напрасно мы надеемся.

Припев.

Снова март, обратно собираемся
И спецрейс идет на приземление.
Наш привет Москве и “Шереметьеву”.
Здравствуй, мое пиво, пиво пенное…

Примечание. Своеобразный отклик на популярную песню Аллы Борисовны, в ту пору просто – А. Пугачевой.
Черным цветом выделен первый вариант припева. По настоянию И. Морозова припев приобрел нынешний вид.

ТЫ КАК ХОЧЕШЬ: ПИШИ – НЕ ПИШИ…

И. Морозов.

Ты как хочешь: пиши - не пиши,
Только вслед мне рукой помаши.
Вертолет, мой отчаянный друг,
Высоту набирает, гудя.
Вертолет улетает на юг,
Где давно ожидают меня.

Припев:
Азиатские желтые реки,
Азиатские серые горы.
Раз увидишь - так это навеки,
А забудешь - так это не скоро.
Азиатские пыльные тропы,
Азиатские старые люди,
И кусочек моей Европы
У пропеллера в белом блюде.

Мне закаты читают Коран,
Мне опять вечера, вечера...
Вот налево разлегся Тибет,
И виднеется справа Сибирь.
И тоска по тебе, по тебе,
И холодные руки судьбы.

Припев.

Я с друзьями хожу и пою,
Я зарю бадахшанскую пью.
Где вот здесь, посреди этих гор,
Что стоят перед нами стеной,
Я спешу к тебе, как ледокол,
Оставляя Афган за кормой...

Припев.

Примечание. Ну, кто мог тогда предположить, что известная песня Ю. Визбора зазвучит в Афганистане по особенному, а изменено-то всего три слова (отмечены черным цветом).

АДРЕС ТАКОЙ: ДОРОГА.

И. Морозов.

Сто тысяч дорог позади
И снова, далеко-далеко,
А что там еще впереди?
Дорога, дорога, дорога…
А что там еще впереди?
Дорога, дорога, дорога…

Ты сердце свое успокой,
Напрасна, напрасна тревога.
У нас просто адрес такой:
Дорога, дорога, дорога…
У нас просто адрес такой:
Дорога, дорога, дорога…

Я выйду живым из огня.
А если погибну до срока,
Останется после меня
Дорога, дорога, дорога…
Останется после меня
Дорога, дорога, дорога…

ПЕСНЯ ЗАМ. ПО ТЫЛУ.

С. Демяшов.

Весь "Каскад", как следует, спит и обедает,
Чередует труд и покой,
Я же - зам по тылу, всем тылом заведую,
Ну а он - заведует мной.

Ну а он все требует, чтоб я побегал бы,
Получил мозоль на ноге.
Масло к БТРу, бензин и дизтопливо,
Чтоб принес во рту иль в руке.

День-деньской по пыльной дивизии бегая,
Достаю иль это, иль то.
Сбился с ног, да только напрасны мучения,
Не оценит труд мой никто.

Мыло, продовольствие, всем в удовольствие -
Только благодарность не жди.
Вместо благодарности - тот вид довольствия,
С вазелином, ниже спины.

Больше продовольствия, чем нам положено,
Я в полку не в силах достать.
Все ж, кому не лень, в один голос советуют,
Как мне быть и как поступать.

Я им говорю, что, мол : "Есть накладная, мол..."
А они в ответ : "Ну и что ж? "
Да еще кричат: "А где сахар, где сахар, мол?
Нам сгущенку вынь да положь!"

Бой такой, а ну-ка, попробуй-ка выиграть,
Я один, а их сорок душ.
Только остается молчать и лавировать,
Извиваясь, как в речке уж.

В зеркало смотрю на свое отражение -
Бешеный оскал во всю пасть.
Где же взять мне сил, чтоб в Москве, с возвращением,
В Белые Столбы не попасть?!

Встал вопрос: "Как можно спастись от безумия?" -
Взмокли лысины у врачей.
Был ответ: "Таблетки не пей, а также - мумие,
Только водку кружками пей".

Но лишь в месяц раз нам привозят "Столичную"
От больших посольских щедрот.
Ну а "кишмишовку" - питье заграничное,
Сможет выпить лишь идиот.

Что ж теперь мне делать, друзья? Посоветуйте,
Как с ума совсем не сойти.
Утопиться что ли в бассейне советников
Или же в нирвану уйти?

Ночью проберусь я на кухню тихохонько,
Обманув солдат и собак.
Выбью из-под печки кирпич, чтоб прямехонько
На меня упал с чаем бак...

Примечание. По странному стечению обстоятельств, на автора этой песни дополнительно возложили “общественные” обязанности заместителя командира группы по тылу. На человека, который никогда в жизни не имел дела (и понятия тоже!) с получением и учетом обмундирования, продовольствия и всего прочего армейского! Причем, зам. по тылу всей группы, а это - 4 наших подразделения в провинциях Кундуз, Файзабад, Талукан (Тулукан), Пули-Хумри, состоявших не только из офицеров, но охраны: бойцов-пограничников. А бойцы, все знают, они такие – “Вынь, да положь!”. Эта песня – крик души, после двух-трех месяцев исполнения этих “общественных” обязанностей. Ничего, говорят, что справился. Долго еще в Файзабадском полку с содроганием вспоминали (по информации И. Морозова) о “маленьком злом Демяшове”, который умудрился у них списать два “сдетонировавших” (по жизни просто потерянных) лома и почти сотню пар солдатских сапог (Не было их никогда! Кто-то спер, на нас повесили.), числившихся за нашими “файзабадцами” еще со времен 1 или 2 “Каскада”. Дело это было в начале 1983 года, когда “Каскад-4” начал перед отъездом на родину сдавать все числившееся за всеми “Каскадами” армейское имущество. “Омега” - то была, якобы, ни причем, не нашим подразделением. Но не для всех в Файзабадском полку Демяшов был "МЗД". Например, командиру второго батальона майору Масловскому был подарен в личное пользование целый, вполне работоспособный БТР, который за "Каскадами" как раз и не числился, но откуда взялся - тоже не понятно! История об этом умолчала, видимо, навсегда...
Да и в Кундузе друзьям - армейцам было подарено немало!
“Кишмишовка” – что-то типа очень плохого виноградного самогона, производимого предприимчивыми афганцами в неимоверных количествах исключительно для нашего ограниченного контингента. Кто “кишмишовки” не пивал – в Афганистане не бывал! Но во рту с утра точно – перегар стеной!

КАКОГО ЦВЕТА АФГАНИСТАН?

Слова В. Розин.

Музыка И. Морозов.

Он какого цвета?
Он на карте - пестрый.
Алые ракеты
Мерят наши версты.

Он какого цвета?
Он на карте рыжий.
За Кабулом где - то
Гром Панджшира слышен.

БТР зеленый,
Сзади пыль клубится.
Зноем опалены,
Желты наши лица.

Тельник - полосатый,
Улицы - опасны.
Черны автоматы,
Пули – медно-красны.

Черной сажей мажется
Наш уют осенний,
И багровым кажется
Пакистан соседний.

С пулею раскрученной
В седине виска
Друг ладонью скрюченной,
Ловит горсть песка...

А декабрь тут – синий,
Руки стужей вяжет.
На виски вдруг иней
Сединою ляжет.

Ждем весну зеленую -
В дом свой возвратиться,
Чтоб водой студеною
У крыльца умыться.

Алы губы женские,
Что нас ждут в России,
Омские, смоленские -
Нету их красивей.

Так, какие ж краски
Чаще здесь встречаются?
Жизнь тут - быль, не сказка,
С нами не кончается.

Примечание. Розин Валерий Витальевич, полковник запаса, орденоносец, по жизни удивительно скромный человек, непосредственный участник спецоперации “Шторм-333”, неоднократно с 1979 по 1983 год работал в Афганистане. Ему ли не знать, какого тот цвета?

КУНДУЗСКАЯ ПРОЩАЛЬНАЯ.

С. Демяшов.

Есть на свете страна –
Горная ДРА,
Где не сможешь за год сосчитать:
Сколько здесь кишлаков,
Сколько здесь ишаков,
Чтобы все это к черту послать.

Нет почти городов,
В них высотных домов
Даже днем с фонарем не найти.
А кундузский пейзаж
Нам не радует глаз.
Жаль, не можем отсюда уйти.

ДРА – это не Союз,
А Москва – это не Кундуз.

Нас послали на год,
Чтоб афганский народ
Научить строить новую жизнь.
Только им наплевать,
Все хотят торговать.
Это легче и больше пайсы.

Ну, а мы – “шурави”
Здесь живем без семьи,
Вдалеке от любимых своих.
Только вот не пойму
Я никак, почему
Ночью видим пикантные сны?

Что ж поделать – спермотоксикоз.
Это хуже, чем туберкулез.

Ты чуть-чуть подожди.
Отольются дожди,
Отшумит, отметет снегопад.
Снова будет капель,
Снова будет апрель
И домой возвратится “Каскад”.

Год промчится, я домой вернусь.
У подъезда дома поклянусь,

Что уже никогда
Не вернусь в ДРА,
Где за год все же я сосчитал:
Сколько там кишлаков,
Сколько там ишаков.
Их, в конце концов, к черту послал.

Год промчался и всему - конец.
В ДРА я больше не ездец...
Год промчался и всему - конец.
В ДРА я больше не ездец…
Год промчался и всему - конец.
В ДРА я больше не ездец…

Примечание. Понятно, что слово “ездец” рифмуется и с другим, но более емким словом…
Пойте, кому как нравится, в зависимости от настроения и количества выпитого, автор - не против!

ФАЙЗАБАДСКАЯ ПРОЩАЛЬНАЯ.

И. Морозов.

Земля качается, качается, качается,
И вертолеты набирают высоту.
И мы прощаемся, прощаемся, прощаемся,
И Файзабад уже теряется внизу.
И мы прощаемся, прощаемся, прощаемся,
И Файзабад уже теряется внизу.

Здесь было столько, было столько нами пройдено,
И столько было здесь изведано тревог,
А впереди у нас Кундуз, и дальше - Родина,
И перепутье неизведанных дорог.
А впереди у нас Кундуз, и дальше - Родина,
И перепутье неизведанных дорог.

Где б мы не встретились, в Европе ли, в Австралии,
Мы снова мысленно оглянемся назад,
Когда по карте на восточном полушарии
Отыщем маленький кружочек "Файзабад".
Когда по карте на восточном полушарии
Отыщем маленький кружочек "Файзабад".

И снова вспомним боевых друзей-товарищей,
Мы с ними хлеб и соль делили пополам,
Мы с ними шли через засады и пожарища,
И пыль глотали, и бродили по горам.
Мы с ними шли через засады и пожарища,
И пыль глотали, и бродили по горам.

Земля качается, качается, качается,
И самолет уже теряет высоту.
И все кончается, кончается, кончается,
И "Шереметьево" раскинулось внизу.
И все кончается, кончается, кончается,
И "Шереметьево" раскинулось внизу.

ПЕСНЯ – ПОДАРОК ДРУЗЬЯМ.

И. Морозов.

Отчего у нас Василий не на шутку занемог?
Браги он бидон осилил - больше выдержать не смог.
Не встает к обеду, только просит пить,
А "афганей" нету - чем его лечить?

Он вчера у БТРа отломил КПВТ,
Объясняя для примера, что такое каратэ.
Вдруг с соседней крыши начали стрелять -
А это просто вышел Юра погулять.
Вдруг с соседней крыши начали стрелять -
А это просто вышел Юра погулять.

Примечание. Этой песни нет на кассете по причине конспирации, но она имеет право быть включенной в наш сборник по прошествии 20 лет. Сейчас никто не сможет вспомнить, к какому празднику она была подарена, да это уже и неважно.

ЗА ЧТО ЖЕ ИГОРЯ МОРОЗОВА...

С. Демяшов.

За что же Игоря Морозова,
Ведь он ни в чем не виноват?
Зачем с московского морозца
Его послали в Файзабад?

Спокойно в Главке он работал,
Жил, не тужил и в ус не дул:
Посольства Англии и Штатов
(Не раз, не два, не три!) надул!

Но, был приказ, была команда:
"Собрать рюкзак и - в ДРА!"
Не знает он, что будет завтра,
Забыл о том, чем жил вчера.

И вот, в долине речки Кокчи,
Где купола вершин кругом,
Он коротает дни и ночи,
Забыв про свой московский дом.

Он здесь с фалангами сдружился,
Теперь - сам черт ему не брат.
Со скорпионом подружился -
Не страшен скорпиона яд.

Все это против банд Басира
Он пустит, Богу помолясь.
Еще завел змею в сортире,
Что б банда в тыл не пробралась!

Еще в состав его команды
Вошли два брата - близнеца:
Сорокин Вася - зам. по кадрам;
Сорочкин Юра - зам. по "К".

Сорочкин Юра - парень бравый!
Лейбхимик, с химией на "ты".
Занялся он объемным взрывом,
Теперь к нему не подойти.

Василий с виду - меланхолик,
Но это - зрительный обман.
Он - каратист, ударит больно.
Не устоит любой душман.

Ни дать, ни взять, как на картине
С названьем "Три богатыря":
Морозов Игорь посредине,
Василий с Юрой - по краям!

И молвил тут "Илья" (Морозов):
"Душманам больше не пройти!
Дадим сейчас приказ сарбозам,
Поставим мины на пути!"

"А, на худой, на всякий случай...
На гору путь наш недалек,
Где нас с отвесной мрачной кручи
Прикроет миной "Василёк"!!!"

Я знаю, зацветет мимоза,
В долине Кокчи будет сад,
Уж, если, Игорек Морозов
С друзьями прибыл в Файзабад!

Ча-ча-ча!

Примечание. Эта песня не попала на кассету также по причине конспирации. Но ее автор и его друг Игорек Морозов по возвращении в Москву были вызваны на “ковер” к начальству (откуда только узнали?) и получили по устному выговору за обе песни, т.е. за нарушение этой самой конспирации.
“Басир” – местный полевой душманский командир. “Главк” – Второе Главное управление КГБ СССР (контрразведка). “Зам. по кадрам” – извиняюсь, зам. по бабам, значит. “Зам. по “К” - заместитель Морозова по контрразведке. “Лейбхимик” – у Юры первое высшее образование именно химическое. “Сарбоз” - афганский солдат. “Василёк” – ну очень большой миномет. “Два брата-близнеца” – Василий с Юрой родились в один год и в один день, да и фамилии у них отличаются только на одну буковку “Ч”!
А кобра действительно у них жила в дворовом нужнике и своих не трогала (чужих, правда, не было!).

ПЕСНЯ О ПЯТИ “КАСКАДЕРАХ”.

И. Морозов.

Пять “каскадеров” лезли ввысь
По кручам на Памире,
Но, сверху камни сорвались
И - их уже четыре.

Однажды четверо пошли
В десант под Гюльханою
И власть народную спасли,
Но - их осталось трое.

Три “каскадера” шли в песках,
Плелись едва-едва.
Один ловушку прозевал
И - их осталось два.

Из кишлака, услышав крик,
Решили, – поглядим,
Но там был снайпер - штурмовик,
И - их уже один.

Один вернулся и ему
Молиться бы судьбе,
Но стал не нужен никому,
А главное – себе.

За рюмкой коротая дни,
Он сжег себя дотла
И снова встретились они –
Такие вот дела…

Примечание. Эта песня дописана уже в Москве, по “горячим” следам, но идея и первые куплеты родились еще в Файзабаде, под впечатлением старой бардовской песни про “Десять ворчунов”… Поэтому, сейчас она заняла свое законное место в этом сборнике среди прочего, написанного в Афганистане.